Хэнк замер, безжалостно вдавив кнопку дверного звонка. Щурясь, он  неподвижным взглядом сверлил доски крыльца. Всякий раз, стоило чему-то задержать полицейского на месте, его затягивал водоворот мыслей, беспорядочно сменявших друг друга. О жене, о прошлом, о будущем, которое сложно представить теперь. Вернуть себе способность сохранять концентрацию – первостепенная задача, иначе в два счета он лишится работы, а после сгинет, ведь служба оставалась единственным шансом не потерять себя, как случалось со многими. Хотя бы для сына, нуждавшегося в отца как никогда прежде, Хэнк обязан был справиться.
Коллеги все спрашивали, не рано ли он вернулся к работе, детектив всякий раз уверенно, не отводя взгляда, отвечал, что готов. О нем беспокоились  искренне: пусть мало с кем его отношения можно было назвать гладкими, за своих полицейские переживают, и сплотятся, если понадобится. Даже ради него. Еще Хэнк понимал, что всем страшно: вдруг наломает дров? Винить их глупо, он и сам боялся налажать, но сидеть дома – запой гарантирован. После о работе можно позабыть, назад дороги не будет. 
Казалось, позволить Войту вести это дело – величайшая из глупостей. Сейчас он слишком хорошо понимал чувства мужа убитой, а преступления против копов  всегда  воспринимал, как личное оскорбление. Гнев, захлестнувший детектива после кончины жены, не ослабевал. Проблемы с самообладанием Хэнк испытывал и прежде, и он не знал, когда ураган, бушевавший внутри, вырвется на свободу: станет ли катализатором чье-то случайное грубое слово, хам на дороге или самодовольная улыбка убийцы – никакой возможности предсказать.
И как бы ни выглядело решение начальства со стороны, каким бы неуместным ни казалось участие Войта в расследовании, выбор был сделан верно. Никто не желал увидеть убийцу живым и здоровым, никто и не расстроится, если Хэнк привезет его в участок с переломанными пальцами, разукрашенной мордой или без одного глаза – подробностями интересоваться не станут. Зато можно было не сомневаться – Войт выложится на полную, а заодно не будет помехой в других делах отдела. Он бы оскорбился, но пока хотел только одного – поймать поддонка.
Женщина-детектив, жившая за этой дверью, встала у него на пути – очень плохая затея. Именно это Войт и намеревался сейчас сообщить. Позволить себе упустить убийцу Хэнк не имел права, а незнакомка явно объявилась не потому, что загорелась желанием тайно помочь в расследование – добрые феи обитают лишь в детских сказках.

Хэнк поднял глаза на женщину и потом только осознал, что его палец по-прежнему удерживает кнопку звонка. Отняв руку, он потянулся к внутреннему карману куртки. Цепочка мужчину позабавила: сам подозрительную активность за своей дверью встречал вооруженным.
- День добрый, - опустив дежурное приветствие, мужчина продемонстрировал удостоверение. - Детектив Войт.
Давно заслуженное  звание сержанта все никак не могло найти обладателя, но полицейскому были ясны причины, и он совершенно не переживал: погоны украшали только его парадную форму, в которой с годами все чаще приходилось стоять у гроба, где звания не имели никакой цены. Старые псы уходили:  кто, так и не признав кабинетной работы, поймал последнюю свою  пулю, кто, напротив, предпочел спокойствие и шелест бумаг, а кто  уже отправился на гарантированный отдых. Пенсия Хэнку не грозила – теперь-то уж точно. Никакой тихой старости. Вот пуля – его вариант, но погоняться за Войтом ей еще придется.
- Остин Тэйт. Вы интересовались этим парнем. Хотел узнать, с какой целью. 
Чернокожий, тридцати лет, отребье. Никто не рождается преступником. «У меня не было другого выбора» - как часто эту фразу копы слышат, и «я же черный» прицепом к ней, тоже нередко. Выбор есть всегда, но когда есть «трудно, но правильно» и «неправильно, зато просто», слабохарактерные подонки предпочитаю вовсе не видеть первого. Из таких был Тэйт – с детства воровал, помахивая перед слабой жертвой ножом или пистолетом, вломился с шайкой в магазин, едва ли не до смерти запинал пожилого хозяина, за что отсидел. И, наконец, прибился к подобным себе отморозкам, в авторитеты  так и не выбился. В жертвы он по-прежнему выбирал тех, кто не мог ему противостоять. Остин наверняка (в этом Хэнк, успевший ознакомиться с протоколами допросов прошлых задержаний этого типа, не сомневался) наслаждался своим превосходством над несчастной. Что ж, была  одна вещь, в который детектив Войт сомневался намного меньше: когда дуло его пистолета упрется в висок Тэйта, подонок начнет рыдать и звать мамочку, а полицейский позаботится, чтобы никто не услышал этих криков.
К несчастью, его прекрасный замысел могли нарушить, чему детектив, собственно, и собирался помешать, заявившись к мисс Эссекс домой. Он бы пообщался с ее начальником, но тот оказался недоступен для связи.

Ни его лицо, ни фамилия не показались знакомыми детективу Эссекс – и сейчас это было Хэнку на руку. Он умел быть любезным, когда хотел, и пришел сюда не войну затевать. Войт даже улыбнулся, постаравшись позабыть ненадолго о цели визита, прошел в дом и осмотрелся.
- Американо, если вас не затруднит.
Он старался вести себя, как гость, но позволил взгляду ненадолго задержаться на чучелах, украшавших комнату. Скорее, все той же любезности ради: люди не выставляют экспонаты, если не хотят, чтобы их разглядывали. Обычно ждут похвалы. Войт мог и это, охоту, правда, не понимал никогда. Даже в погоне за преступником он не чувствовал азарта, часто заставлявшего молодых копов ввязываться в неравный бой и творить невесть какие глупости. Хэнк четко знал, что и зачем делает. Всегда.
С  ним были слишком откровенны – это настораживало. В полиции не принято раздавать информацию всем желающим, в том числе и тем, кто сидит в одной с тобой лодке. Войт тоже не всегда охотно делился сведениями, но сейчас его ни о чем не просили, зато сразу с готовностью отдали то, о чем просил он – невиданная удача, хоть радоваться и рано.
- Боюсь, мне нужно это звено.
Детектив рассуждала здраво, как ни странно, не все в полиции разделяли такой подход, но он давал куда больше, чем «давайте посадим всех плохих ребят».  Иногда плохие ребята оказывались куда полезнее на улице, чем за решеткой.
Хэнк достал из внутреннего кармана несколько фотографий и, жестом обратив на них внимание хозяйки, положил на кухонный стол.
- Хилари Росс, жена полицейского, Мэтью Росса. Убита в собственным доме. На теле множественные побои, ссадины, следы удушения. Перед смертью ее изнасиловали.
Войт умолк: сам вглядывался в фотографии и снова видел изувеченное тело женщины на месте преступления. Стеклянный взгляд, посиневшее лицо… он не просто смотрел труп, а живо представлял все, что происходило в комнате. Крики, отвратительный смех поддонка, бесполезные попытки жертвы вырваться из его лап. Хэнк словно видел, как убийца оставил каждый из следов на теле женщины, и не желал ничего больше, чем повторить с ним эту сцену, выдав другую роль
- У нас есть все основания полагать, что за этим стоит Тейт. Нельзя позволить ему разгуливать на свободе.

Последнее, что было нужно Войту сейчас, это лекция о содержании кофеина в напитках. Он и выбор сделал больше для того, чтобы даже в мелочах не упускать контроль над ситуацией, - внимания заслуживает каждая деталь.
Фотографии сыграли свою роль. Нет смысла отрицать, что демонстрация подобных снимков не участвующим в расследовании людям, как правило, имеет одну из двух целей: заставить говорить молчаливого свидетеля или оценить по реакции причастность подозреваемого к убийству. Картинка на экране телефона вам такого эффекта не даст. Сейчас Хэнк, конечно, рассчитывал на сострадание со стороны детектива. Да, это низко и, пожалуй, неуважительно по отношению к покойной, но зацикливаться на морали он права не имел.
Так, стоп, его что, взялись поучать? Опыта в ловле крупной добычи у Войта имелось предостаточно, и в советах обращению с мелкой живностью он явно не нуждался. Или звание вкупе с возрастом показались собеседнице свидетельством обратного? Как бы ни хотелось Хэнку ее осадить, цель визита требовала от него оставаться спокойным и настроенным на диалог. Проблема лишь в том, что здесь каждый собирался остаться при своем мнении, независимо от аргументов оппонента.
- Боюсь, ваша метафора не подходит к нашей ситуации, - спокойно возразил мужчина, самообладание еще верно ему служило. – Убийство совершено из мести. Нет никакой гарантии, что Тейт не вернется за самим Россом или членами его семьи. Могут быть и другие цели, нельзя оставить это без внимания. Даже ради потенциальной возможности поймать кукловода.
Хэнк мог оставаться убедительным хотя бы потому, что его слова никак не противоречили мировоззрению. То, что полиция сажает не всех и не за все – не секрет. Тем не менее, есть вещи, которых простить нельзя. Один бандит пришил другого – естественный отбор. Покусился на жизнь копа, ребенка или любого непричастного к криминальным разборкам – пожалуй-ка в тюрьму, и только дай повод применить силу, тут уж копы медлить не станут. Тейт мог быть опасен, к тому же,  он получал удовольствие от издевательств над жертвой, а это еще один повод предположить, что это убийство будет не последним.

Доказательства. Конечно, не одними фотографиями Войт собирался ломать эту стену, и все карты были у него на руках, не считая одной мелочи: нужно сначала поймать поддонка.
- Машина Тейта засветилась на камерах в двух кварталах от места преступления. Время совпадает с моментом убийства, установленным коронером. У нас есть образец ДНК убийцы – осталось только сравнить с оригиналом. И они спорили с мужем жертвы за день до случившегося, есть свидетели. Вернее, Тейт заявил, что Росс «за все поплатится».
Того, что имела полиция, хватало для задержания. Для предъявления обвинений – только если удастся договориться с офисом прокурора, но это и не понадобится: как только подонок окажется у них руках, доказательства станут неоспоримыми. Мэтт все же не был Хэнком Войтом, и хотя засадил он за свою карьеру многих, список желавших ему отомстить несложно было составить.
- Спасибо, я не голоден, - его аппетит пропал при первом взгляде на тело миссис Росс и не грозил вернуться до тех пор, пока убийца разгуливал на свободе. Не для того он пришел сюда, чтобы попивать кофе, закусывая сэндвичем с бананом.
- У меня есть убитый горем муж. Сын жертвы, девятнадцатилетний парень, который ее обнаружил…  Как долго вы предлагаете держать их под охраной? Как вы вообще представляете охрану полицейского, который на нее не соглашался? Я не могу снимать с дежурства по два патруля в каждой смене до скончания времен ради одного дела. Более того, нет никакой гарантии, что Росс – единственная цель для мести. Для достоверности подождем и рискнем еще чьей-нибудь жизнью?
Хэнк не просто пытался давить на то человеческое, что иногда остается даже в карьеристах, он озвучивал объективно возможные сценарии развития событий. Не все, до одного из них, мужчина надеялся, Эссекс и сама догадается: в их уравнении присутствует очень злой полицейский, сын злого полицейского (оба с доступом к оружию) и убийца, которого полиция не стремится арестовать. Сосчитать несложно. Войт не хотел до этого доводить, он собирался довезти Тейта до участка живым и отдать под суд. Может ли Мэтт взять правосудие в свои руки? Хэнк это допускал, надеялся ошибиться, но все же допускал. Росс служил честно, нельзя было позволить ему запятнать имя и загубить жизнь. Свою, жизнь Тейта детектива интересовала в последнюю очередь.

Бананы? Серьезно? Пара грузовиков бананов, цистерна шоколада – вот что, оказывается, нужно для решения всех нераскрытых дел городской полиции. Это звучало не иначе, как насмешка, а в сложившихся обстоятельствах и вовсе казалось оскорблением, адресованным ему лично.
- Увезти против их воли? На каком, интересно мне знать, основании?
Складывалось впечатление, что ей никогда не приходилось работать с реальными людьми, а все свои теории детектив строила исключительно сидя в мягком кресле, попивая кофе и жуя свои сэндвичи, будь он неладны. Полицейский с огромным стажем, засадивший за свою карьеру не одного такого поддонка, как Тейт, имеющий навыки и связи, которые вполне могут помочь выследить цель, спрячется в нору и будет смиренно ждать? Кто в это поверит? А ему предлагали дождаться, пока свершится месть, и положиться на милость присяжных ради того, чтобы кто-то дальше пытался отыскать некого мифического кукловода?
- Мисс Эссекс, вы, кажется, не совсем понимаете ситуацию…  Я найду Тейта и задержу его, для этого улик достаточно. Мы возьмем образец ДНК и отправим ублюдка туда, где ему самое место. Вопрос только в том, с вашей помощью это будет сделано или без нее.
Сообщники – глупость. Преступление совершили из мести – и это очевидно, и преступник был достаточно аккуратен для его интеллектуального уровня, не догадывался только, похоже, с каким старанием примется полиция за поиск улик. Вымучить запасную версию можно всегда, если пытаешься уберечь от тюрьмы основного подозреваемого, но Тейта сейчас очень многие желали увидеть в тюрьме.
- В глазах своих коллег вы хотите быть человеком, который помог найти убийцу, или карьеристкой, которую не интересует ничего, кроме возможности выслужиться? Это важный выбор.
Все, любезничать Войту надоело. Ему были прекрасно известны все правила игры, включая одно из самых главных: «Напал на одного копа – напал на полицию». Иначе быть не может, иначе их просто перебьют, как собак, а у молодых отпадет всякое желание поступать в академию. У них нет возможности реагировать с той же силой на любое преступление, но за своих они обязаны заступаться.

- Опасность до сих пор не была основанием для ареста, насколько я помню. Иначе в тюрьмах давно сидели бы одни добропорядочные граждане.
Спрятать за решетку, дабы оградить от угрозы – есть такой метод, и Хэнку доводилось к нему прибегать. Только на сей раз у него не было даже малейшего основания (Росс если и планировал отомстить Тейту, вида в разговоре не подал, как и его сын), а марать имя честного копа детектив не собирался. И да, он знал, как обеспечить поддонку за решеткой несладкую жизнь и скорую смерть: всегда найдутся другие шакалы, с которыми новый заключенный в свое время не смог поделить кусок.
- Я пришел именно за помощью, детектив, - отрезал Войт. – Пока вы гоняетесь за призраком, отпуская грехи тварям вроде Тейта, жизнь, совершенно реальная, осязаемая жизнь человека, который много лет отдал службе городу, вам, вашей семье, эта жизнь сейчас находится под угрозой. Вы еще молоды, ну так я скажу вам: рано или поздно наступит момент, когда и вам придется звонить в дверь.
Хэнк не понимал, для чего это говорит: не достучаться. Он знал, какими копами хотел бы себя окружить, и детектив Эссекс не оказалась бы в их числе. Чем моложе, тем чаще полицейские рассуждали о высоких целях и допустимых жертвах. С возрастом, когда эти жертвы приходилось приносить самим, большинство меняло некоторые свои взгляды. Собеседница пока мыслила стандартами Голливуда: одна жизнь ради безопасности города, десяток жизней во спасение планеты… Все складывается, пока не видишь лиц.
- Вы же, я полагаю, понимаете, что для образца ДНК Тейта понадобится сам Тейт? – Войт почти всерьез начал в этом сомневаться. Неужели до сих пор она считает, что визитер пришел просить ее отойти в сторону? Помочь найти Тейта – да, такая надежда была. Но если уж Хэнк подберется к нему настолько близко, чтобы взять стаканчик от кофе, что помешает его пальцам сомкнуться  на шее ублюдка? Вот сам арест, если до него, конечно, дойдет, может быть тихим и незаметным или ярким и громким. Что из этого предпочтет мисс Эссекс? Развалить чужое дело – это не в интересах Войта, навредит-то он не только высокомерной мадам, но сейчас он начинал выходить из себя.

Хэнка не привлекала еда: он потерял чувство голода, переступив порог дома Россов. Врачи, полицейские, пожарные все время твердят, что к этому привыкаешь. Чушь. Да, с каждым годом все спокойнее ты можешь смотреть на изуродованные тела, и отвращение или чувство тошноты эти картины уже не вызывают, но только не ненависть. Ты пытаешься представить, каким безжалостным зверем мог быть совершивший это. Таких часто называют сумасшедшими, но печальная правда в том, что психиатры признают их здоровыми. Не для того, чтобы отдать на растерзание судам, нет, они действительно не страдают психическими заболеваниями, а просто считают, что в этом мире им дозволено все. И их никогда не вычислишь заранее: подобное может сотворить парень, выросший на улице и не видевший нормального отношения, избалованный единственный сыночек, привыкший получать все по первому требованию, офисный клерк, решивший, что достоин большего…  Да, есть шаблоны, только и исключений множество.
Войт продолжал стоять, не нарушая тишину и собираясь покинуть дом после следующей же фразы, сказанной женщиной. Но тут внезапно лед тронулся, и детективу пришлось менять планы – роль обидчивой дамы была ему не к лицу.
- Меня интересует только его местоположение, - коротко отозвался Хэнк.
Неправильный выбор мог стоить дорого, но мужчина придержал эту мысль при себе, все-таки не ради уличной философии они здесь собрались. Последствия неверного, по его мнению, выбора, который могла сделать женщина, он уже успел изложить, и повторяться ни к чему.
Войт взял чашку, но остался стоять – это тоже иллюзия действия. Ему не нужны были материалы дела – детектив не собирался в него лезть. С другой стороны, некоторые его навыки в части выбивания нужных сведений могли пригодиться.
- Мне нужен Тейт, вам – информация. Думаю, нам есть чем помочь друг другу. Если бы я его встретил, смог бы подробно расспросить о делах вашей крупной рыбы.
Если бы мисс Эссекс имела представление о том, кто стоит перед ней, она бы знала, в каком тоне детектив Войт умеет задавать вопросы подозреваемым, и как сложно отказать ему в ответе.

И кто теперь скажет, что угрозы не действенное средство? Просто у каждого свой страх и ценности, да и не всякий обладает умением думать на перспективу. Большинству преступников хватало боязни физической боли, а на людей свободных, как правило, всегда имелся какой-либо компромат, стоило лишь хорошенько поискать. Конечно, любая угроза из уст полицейского – риск, но об исходе дела Хэнк обычно заботился больше, чем о своей репутации, страдавшей неизбежно, и карьере, которая уже не раз с такими манерами могла быть окончена.
Мужчина кивнул в знак благодарности: он получил даже больше, чем рассчитывал, когда заявился домой к детективу Эссекс.
- Понял, - Хэнку ясна была просьба, хотя это и не ограничивало его в возможности выбить из Тейта нечто ценное, чтобы можно было вернуться не с пустыми руками. А тихо, когда потребуется, детектив работать умел. К сожалению, такое требование, просьба, могло отдалить момент, когда наручники сомкнуться на запястье ублюдка, а терпение детектива давно уже иссякло.   – Кто за ним следит?
Обычно для слежки использовали патрульных. Стоило полагать, что и за Тейтом установлено круглосуточное  наблюдение, дабы не потерять из виду. Наблюдателей следовало предупредить о готовящемся аресте заранее или хотя бы непосредственно на месте, чтобы не возникло непредвиденных помех. По-хорошему, если уж следовать обещанию, нужно установить собственную слежку и взять подозреваемого в более уединенном месте, чем в доме с сотнями ушей. Войт знал, о каком месте идет речь, там тихо не выйдет. И нужно сообщить Россу, что дело сдвинулось, пока не вздумал лезть в пекло сам: он должен довериться Войту. Несмотря на дурную репутацию, Хэнк все-таки был известен как человек, умевший держать свое слово, независимо от того, дано оно другу или врагу.

Четверо патрульных ради Тейта – какое расточительство… Ладно, Хэнк был совершенно необъективен в данной ситуации: для Эссекс его жертва явно значила много в текущем расследовании. Расследовании, которое Войт собирался сломать, как волк, сдувший домики поросят. Не нашлось у коллеги материалов, чтобы выстроить перед ним достаточно прочную стену. Страх или человечность победили? Подозревая первое, но надеясь на второе, Хэнк не стал бы интересоваться правдой.
- Сам, - коротко ответил Войт. Чувства стыда не было, но казалось неверным просить детектива о еще одной услуге: он и без того получил много. Добиваться своего мужчина умел, имел в своем арсенале множество способов, большинством из которых гордиться не стоило. Многим в своей жизни он не гордился, но иногда цель требовала поступиться принципами – этому учишься с годами.
- Вы поступаете правильно, - нечто вроде одобрения опытного коллеги. Сначала сказал, и только потом понял, что прозвучало все-таки неуместно. А правильно ли? Если откинуть прочь совершенную необъективность Войта. Дело, которое ведет Эссекс, если бы смогло завершиться так, как она планировала, могло, вероятно, предотвратить не свершившиеся еще преступления. Дело Хэнка, напротив, уже ничего не могло предотвратить. Нет, нельзя смотреть под этим углом. Во-первых, Тейт способен принести еще немало вреда городу, во-вторых, он напал на семью Хэнка, а семью принято защищать любой ценой.