Средняя школа, вопреки основанным на всевозможных замечаниях со стороны взрослых ожиданиям, по мнению Тони Ханта, ничем не отличалась от начальной, он доучивался уже третий месяц и к этому времени уже перестал искать какие-либо различия: нарушение дисциплины по-прежнему не приветствовалось, а оценки не улучшались. Миссис Филиганн, учитель литературы, говорила, что он мог бы без труда учиться на отлично, если только бы захотел, но Дино интересовало совсем другое. Не менялось и регулярно возникающее желание директора пообщаться с родителями. На сей раз оно появилось после того, как Хант подрался с Томми Гаррисоном, старостой класса, вежливым, сообразительным, учтивым мальчиком, как считали все взрослые; изворотливым мелочным трусом, задавакой и ябедой, как справедливо думал сам Тони. Предмет спора заключался в том, что безупречный юный джентльмен Гаррисон затеял обсудить с ребятами произошедший с неделю назад инцидент в кабинете математики: Дино скучал и сначала травил анекдоты сидящему напротив курносому мальчику, который громко хохотал всяких раз, когда Энтони заканчивал, а после нескольких замечаний, поняв, его не выгонят, пытался вырезать из бруска дерева (прихватил его позавчера на трудах) зазубренным ключом от кабинета неврологический молоточек (потом подарит учителю пения, его дирижёрская палочка, которой он стучит по любой твёрдой поверхности, призывая класс к тишине, уже ни на что не годится). Кстати, к тому, что белая маркерная доска математика изменила свой цвет на чёрный и не могла больше использоваться по назначению, Рич был причастен. Потому что именно он потратил весь вечер на то, чтобы равномерно закрасить её маркером на неспиртовой основе, который не оттирается обычной тряпкой (он, к слову, проверил и нашёл растворитель, способный почти мгновенно отчистить доску). Кончилось тем, что Томас выхватил у Ханта брусок и начал бросаться оскорблениями, Дино в долгу не остался и деревяшку попытался вернуть, в итоге мальчишки сцепились, а после драки Гаррисон побежал жаловаться классному руководителю, математику, завучу и директору о том, что виноват в этой истории именно Хант (скорее всего, отомстить хотел, чем действительно о чём-то догадывался).
- Я вернулся, кто-нибудь дома? Мам? - на самом деле, вернулся-то он отца, о чём свидетельствовало хотя бы время и свежий пластырь на левой щеке, и очень надеялся, что дома никого не окажется ни сейчас, ни в ближайшие пару часов, тогда он завтра скажет директору, что родители были заняты и не могли придти, и что папа зайдёт сегодня. В противном случае в школу придётся отправлять маму, а эта идея Энтони совсем не нравилась.

Не повезло. Тони повесил куртку и, прихватив рюкзак, прошёл.
- ...был? Я к папе зашёл после школы. У меня четвёрка по словесности за то сочинение, сказали, что стиль очень хорош, но снизили за то, что не выдержал форму. У тебя же не пишут все эти "во-первых", "во-вторых", "в заключении", почему тогда я должен? - искренне недоумевал Рич, беспокоившийся вовсе не из-за оценки, а скорее из-за критериев. Ведь ориентироваться следовало на лучших, а между тем ни газеты, являющиеся примером пускай и сомнительным, ни классики, чей авторитет уже не подвергался сомнению, для достижения большей выразительности пользовались более изысканными средствами, а не прописными, одинаковыми для все порядками.
- Ерунда, отстаивал политические взгляды угнетённых меньшинств, папа сказал, ничего страшного, но о карьере президента нужно забыть. Придётся идти в артисты, такая потеря для американской политики, - сокрушённо покачал головой Дино, проходя на кухню, и, поставив рюкзак на один из стульев, принялся заглядывать в кастрюли и оценивать обстановку, - что на ужин?
Младший Хант сколько себя помнил, всё время был голоден: даже если съесть целого слона и клясться, что всю следующую неделю к еде не притронется, уже через пару часов он не прочь был бы употребить ещё одного слона...
- Я наказан? - вопрос возник в связи с дракой: так как занятий танцами сегодня не было, у него был свободный вечер и, если он на домашнем аресте, можно будет закончить вырезать из дерева (начатую поделку он всё-таки себе вернул) или закончить одну из тысячи незавершённых идей. - Если нет, мы собирались погулять с Джимом через час, его брат поступил в колледж в Неваде и прислал ему новый футбольный мяч на день рождения (ты помнишь, он у него в январе), даже Берни собирался приехать, - Берни был крёстным Джима, который жил в двух кварталах от Ричарда и которого Дино считал хорошим приятелем; Хант не знал, правда ли его зовут Берни, но это был один из тех взрослых, к коим относились и родители, и некоторые учителя, и дядя Патрик, которые не относились к детям как к глупым ничтожествам, а воспринимали как равных. И лучше, чем Берни, на воротах никто не умел стоять.
- У меня два параграфа по истории и математика, посидишь со мной?

- Если бы все писали одинаково, вас бы уже давно никто не читал, - не согласился Дино, понятно, идею о разговоре мамы с миссис Филиганн не одобривший: собственные проблемы он предпочитал решать самостоятельно (да и плохие оценки никогда не казались ему проблемами, четвёрка, к тому же, была хорошей оценкой), а наушничество и попытки найти влиятельного заступника казались ему низостью, достойной презрения. Хант-младший, кроме того, привык, что внимания родителей удостаиваются, как правило, самые скверные из его педагогов, а эта учительница ему действительно нравилась (что было взаимно, так что портить эти отношения ему бы не хотелось).
- Пожалуйста, - поднял руки Ричард, наглядно демонстрируя, что ничего не трогает, ничего не намерен испортить и покалечиться тоже не собирается, и приземлился на соседний с рюкзаком стул, достал учебник по математике и потрёпанную тетрадь (вообще-то делать уроки положено было в комнате, но он был голоден и вот-вот ждал ужин, к тому же торопился. Во всяком случае, пока его планы погонять мяч во дворе, кажется, не были нарушены).
- Квадратные уравнения, ну и скука, мы уже две недели одно и то же решаем, - открыв тетрадь и переписав задание, пожаловался Тони.
- А, я выступил лидером оппозиции, поплатился за дерзость и широту взглядов, - с радостью оторвавшись от извлечения квадратного корня и откинувшись на спинку стула, поведал Рич, - кстати, тебя опять к директору, папа уже расписался, - открыв дневник на нужной странице, продемонстрировал мальчик, желая показать скорее наличие отцовской подписи, нежели гневную тираду о порче школьного имущества и желание в который раз лицезреть кого-то из родителей юного дарования на ковре.
- Не знаю только, мне за сэра Томми влетит или за мистера Коулмана, - почесав в затылке, задумался на секунду школьник, - мам, в этот раз я правда молчал и сидел тихо (может, стучал иногда), а мистер Коулман сам напросился, к тому же доска, которую они увезли в чулан и заменили древней и рассыпающейся, вовсе не испорчена безвозвратно, немного щёлочи и она как новая, я же проверил, она даже чище становится, чем была. И ещё они думают, её вымазали мазутом. Где бы я взял мазут в школе в половине шестого вечера? Тем более его не получилось бы нанести однородно по всей поверхности. У тебя сейчас всё сгорит, и я останусь голодным.

- Вот ещё, - не согласился Рич, справедливо полагающий, что его ждали вещи куда интереснее математики, и намеренный свободное время уделять им, а не тратить впустую.
- Я надеялся, ему хватит ума сообразить, но, кажется, переоценил его способности. А ещё говорят, математика развивает ум, - хмыкнул Дино, демонстрируя полное отсутствие уважения к мистеру Коулману (и справедливости ради, это действительно было вполне заслуженно, по мнению младшего Ханта уж точно), про себя сетуя: вместо того, чтобы выяснить, за что именно учитель получил возмездие, мама озаботилась тем, выглядел ли он в глазах неприятеля достаточно учтивым. Достойный тактический ход, бесспорно, но Тони всё же хотелось немного другой реакции, отсутствие которой его, пожалуй, даже задело.
У них вообще не заладилось с мистером Коулманом, учитель был на редкость отталкивающим человеком, в высшей степени неприятным, и тот факт, что перешедший в среднюю школу Тони не скрывал своего к нему отношения - не высокомерного или заносчивого, но порой недостаточно уважительного - не мог послужить тому, чтобы у учителя сложилось о Ханте хорошее мнение.
- Я не впадаю в священный трепет и не падаю ниц - Юпитер сердится. Хотя какой из него Юпитер, до Меркурия-то не дотягивает, - задумавшись об иерархии римских богов и стараясь отыскать среди них кого-то, кто был бы недостаточно заметной для Олимпа фигурой, ответил мальчик, но, среди собственных обширных знаний обо всём на свете, черпаемых даже ему самому порой неизвестно откуда, не отыскав подходящей аналогии, вернулся к алгебраическому счёту.
- Хорошо, - спокойной согласился школьник, из-за предстоящего визита к директору, вопреки общепринятым нормам, совершенно не беспокоясь: дело привычное, к тому же он был уверен в собственной правоте, а беседа господина директора с родителями едва ли сулила Тони что-то плохое.
- Это ещё зачем? - удивлённо поднял голову Дино, записав второй из корней заданного уравнения и оторвавшись от того, чтобы свериться в дневнике, какой из номеров решать следующим.

- Прости, - тут же сбавил обороты ребёнок, по интонациям матери понимая, что и впрямь перегнул (так, увы, с ним частенько бывало: в запале он сверхмеры что-нибудь приукрашивал, а потом за эту чрезмерную образность и категоричность приходилось извиняться).
- Исчезают бесследно, - заверил Дино, сгребая в одну не слишком аккуратную кучу тетрадь (в единственном, кстати говоря, экземпляре), лежащую поверх неё ручку и учебник, и, сложив одну в другой, всю эту хаотичную конструкцию спрятал в рюкзак, умудрившись ничего не уронить по пути.
- Он унижает студентов, это даже непедагогично, - мельком взглянув на руки и решив, что чистота их удовлетворительна для приёма пищи (чрезвычайная чистоплотность тогда ещё не была младшему Ханту присуща), охотно поделился Тони, коль скоро ему задали тот самый вопрос, который он ждал гораздо раньше, однако более распространяться по этому поводу не стал (по той же самой причине, вопрос был задан слишком поздно, чтобы вдаваться в подробности). - Я пробовал по-хорошему, у нас не вышло, и в силу возраста никакие другие методы мне не подходят, - пожал плечами Ричард, в собственно правоте по-прежнему уверенный, однако после маминых слов, вполне убедительных, засомневавшийся в доблести и находчивости избранных способов воздействия.
- Наверное, стоило придумать что-то получше, - согласился мальчик, тщательно перемешивая нарезанные кусочки птицы среди гарнира, - в следующий раз посоветуюсь с тобой, прежде чем воплощать в жизнь необдуманное решение, - кивнул школьник, словно бы отчитывали его не за сам факт хулиганства, а за то, что выходка оказалась недостаточно смелой и лишённой фантазии - деяние, достойное заурядной посредственности, но никак не Дино Ханта. Того самого, что с помощью ножа в данный момент наваливал на вилку втрое больше риса, чем  на столовом приборе по всем законам здравого смысла должно было убраться, чтобы затем отправить в рот, не обронив ни крупинки.

Стыдно ему было только за то, что мама в принципе допускала подобную мысль, что касалось совета родителей (папа, в общем-то, был уже в курсе), эта здравая мысль посетила бы Ханта-младшего непременно, но до настоящего времени он всё же придерживался мнения, что справиться может своими силами.
- А как ты думаешь? Я по крайней мере хоть что-то сделал, - пожал плечами ребёнок, уже усвоивший, что говорить с набитым ртом в  цивилизованном обществе считается дурным тоном, и потому замолчавший сразу, как отправил пищу на пережёвывание. К слову сказать, лучше-то как раз стало, может быть не самому Дино, на которого теперь обрушится гнев педагога (но этого Хант не страшился), но тем, на кого этот гнев был направлен прежде и кого предвзятость учителя могла обижать. Что до мести, это низкое проявление трусости и неуверенности в себе, а ещё ограниченности Тони никогда не считал достойным того, чтобы тратить на него своё время и изобретательность, которым он мог бы найти и находил иное применение, не в пример полезнее первого.
-  Нет, я же обедал в школе. Угу, - кивнул Дино, соглашаясь на молоко и мысленно готовясь к повествованию сразу же после следующей вилки.
- К нам перевели мальчика из математического класса, - помнишь, я рассказывал? - по-моему, из-за того, что ему там было очень сложно учиться. Мистер Коулман всё время это ему припоминает и так, знаешь... зло подшучивает, издевается (он же не виноват, какая разница, какие ты получаешь оценки?), а ребята поддерживают, - к слову, именно достопочтенный Томас был первым, кто лебезил перед самодуром-учителем. - Последний раз, когда Стивен стоял у доски, мистер Коулман спрашивал тему, которую мы ещё не проходили. Я поднял руку и напомнил об этом.
Хорошо, может быть, руки он не поднимал, но и учителю не стоило в установившейся вмиг тишине заявлять, что мистеру Ханту лучше бы сейчас помолчать, если только он не хочет покинуть помещение. Мистер Хант предпочёл молча покинуть класс (это ему потом тоже аукнулось удвоенной домашней работой, не оцененной по достоинству), а через несколько дней доска как по волшебству изменила цвет.
- Я неправ? - Тони не пытался ничего доказать, мама в его классификации взрослых входила в число тех, кто значился на его стороне и к чьим советам стоило прислушиваться даже когда, когда очень этого не хотелось, поэтому он лишь хотел узнать её мнение, желание же рисоваться и предстать в свете более выгодном, нежели был, в важных для младшего Ханта ситуациях вроде нынешней само собой отключалось.

Ричи кивнул - потому что рот был занят едой, - благодаря за принесённый стакан, и сразу же использовал его по назначению.
Потом, когда за Хантом захлопнулась дверь, а в классе по-прежнему царило гробовое молчание, мистер Коулман, по-видимому, раздумал вымещать зло на Стиве, не то из-за того, что лишился поддержки учеников, не то боялся, что Ричард пойдёт жаловаться директору. Стивен, от которого Дино всё это знал, но с которым, кстати сказать, не дружил, больше склонялся к последнему варианту, но самому Ханту не нравилось думать, будто бы кто-то, пусть даже и не отличающийся образцовостью мистер Коулман, может считать его ябедой. Никогда ему не нравились ребята, сначала напрашивающиеся на неприятности, а потом бегущие жаловаться маме, папе, брату, учительнице, чтобы только те защитили смутьяна, наказав (причём не всегда заслуженно) обидчика. Ричард уже тогда знал, что перестанет себя уважать, если опустится до подобных приёмов. Неизвестно, смекнул это учитель или нет, но крайним отныне сделать Ханта пытался.
- Мы не нашли общий язык, - ёмко отозвался мальчик, отправляя в рот следующую нагруженную ложку и вопреки маминым опасениям справляясь к ужином достаточно споро.
- Как её вылечить? - деловито поинтересовался школьник, словно бы находился сейчас в палате общин и советовался с представителями собственной партии, как им лучше поступить в сложившейся непростой ситуации (идеей стать президентом США Дино загорелся около месяца назад после просмотра фильма - папа взял его на взрослый фильм! - про журналистское расследование о каких-то политических махинациях. И, хоть представители власти показаны были не в самом выгодном свете, Ричи проникся симпатией скорее к ним, чем к разоблачившими коварные замыслы репортёрам; поэтому весь предыдущий месяц - и ещё три последующих - в играх с собственным воображением неизбежно мнил себя кем-нибудь из политиков, само собой, главных).
- Не надо, зачем? - удивился Хант-младший, обходясь вилкой (и это было гораздо удобнее) и для ложки могущий придумать только функции катапульты, из которой можно было бы стрелять чем-то мягким и не очень тяжёлым по птицам, но данное занятие не годилось для будущего губернатора и интересовало его куда меньше, чем поглощаемый ужин. - А почему ты ничего не ешь?

[Значит, единственному найденному фильму, подходящему под описание в 78-ом уже было два года, и я не уверен, мог бы ли он так долго задержать в прокате. Ну и мне пришлось его посмотреть (вообще-то пока только до середины), чтобы наверняка знать, что он Дино понравится. И политики там очень гадкие %)]

Отредактировано Richard Hunt (2015-10-12 01:05:40)

Подробности он не то, чтобы не горел желанием сообщать, просто не считал их значительными. Это был совсем не тот случай, когда Дино сделал что-нибудь пустяковое и с важностью вещал об этом, сдобрив описанные события миллионом незначащих мелочей, зачастую от начала и до конца выдуманных. Когда же дело касалась чего-то по мнению Ханта-младшего существенного, распространяться об этом и хвастать (в первом случае демонстративное-шутливое - так как все, конечно же, понимали, что он это не всерьёз- напыщенное хвастовство мальчика не смущало нисколько) правильным ему не казалось. Потому, возможно, что оценка окружающими его действий ребёнку не требовалась: он сделал то, что считал нужным сделать, и уже в том школьном возрасте его было непросто переубедить, разве что у родителей получалось.
- А ничего больше и не было, - пожал плечами ребёнок, успешно справившись с половиной тарелки.
В следующий-то раз он непременно озаботится получением совета (если только испытает необходимость этот совет получить), теперь же обсуждать, как следовало поступить не казалось ему хорошей идеей (хотя, побори он упрямство, можно было бы набраться ума на будущее).
- Ну, я уже не спросил, - констатировал Ричард, отчасти даже виновато (из-за того, что не умел повернуть время вспять и воспользоваться данным мамой советом. Папа, правда, имел обыкновение повторять, что не нужно жалеть о прошлом. Надо бы спросить у него, как эта мысль соотносится с существованием машины времени и не делает ли последнюю бесполезной).
К вопросам удобства мальчик либо подходил без свойственной ему требовательности, либо, что куда более вероятно, обладал нужной привычкой, которая делала вилку более удобной для проделываемых манипуляций.
- Гарнир не едят ложкой, - категорично заявил Дино, снова заважничав. Любопытно, при том, что в отличие от сверстников, он вовсе не хотел и не торопился скорее стать взрослым (вообще не видел в этом ничего привлекательного), игры с самим собой (этим он будет грешить всю свою жизнь, замечая хотя бы единственного, пусть даже невольного зрителя для своего всегда грандиозного представления), где бы он говорил и вёл себя очень по-взрослому (и зачастую вовсе не так, как это делали, силясь казаться старше, его ровесники, без грубости, хамства и унижений. Рич-то знал, каким должен быть взрослый, он видел этот наглядный пример перед собой каждый день - благородство, вдумчивость, уважение; ему очень нравились качества настоящего взрослого - старался ему подражать, но, к сожалению, так и не научился), со стороны это должно было выглядеть крайне забавным, но именно на такой эффект юный артист и рассчитывал.
На последний вопрос матери школьник отрицательно промотал головой, пережёвывая очередную вилку. Молочные зубы уже поменялись на коренные, так что дробить ими металл было куда проще, чем прежде. И, между прочим, получить ужин с родителями он тоже рассчитывал, к этому времени столовый прибор как раз переварится.

Отредактировано Richard Hunt (2015-07-29 09:30:44)

Он совершенно не собирался ни спорить, ни тем более дерзить. Подобные вещи вообще не входили в его воспитание (впрочем, дерзость, продиктованная, как правило, безрассудством и обострённым чувством справедливости, в речах и поступках Дино порою проскальзывала. Она в несколько видоизменённой форме сохранится и в будущем) и если порой случались, то с теми, кого мальчик мог бы считать противником - слово "враг" подразумевало, насколько мог судить школьник, взаимную ненависть и сопутствующие ей негативные эмоции, благородного джентльмена не красящие, так что врагов, как считал Рич, у него не было, - в эту чудовищную категорию мама не могла попасть ни при каком из всех возможных и невозможных раскладов, так что дальнейшие слова ребёнка стоит расценивать исключительно как игру воображения и попытку вовлечь родительницу в эту игру.
- Что если она будет у нас на приёме? - ни секунды не медля, перевернул всё с ног на голову Хант-младший. - Может, Её Величество удостоит меня визитом как раз сегодня?
Британская королева не была его кумиром, но школьнику хватало ума уважать и даже испытывать отголоски священного трепета перед монаршей особой, к тому же она была женщиной, к которым в принципе стоило относиться именно так и никак иначе. Кроме того, Британская империя была родиной папы, что снова подразумевало определённое отношение.
- Я-то не русский космонавт, мне незнания правил не простят, - о том, что в его случае уместно было бы сделать скидку на возраст, Ричард, конечно же, не подумал. Для того, чтобы добиться аудиенции королевы он считал себя достаточно взрослым (и достаточно талантливым, хотя и отдавал себе отчёт, что проявить этот уникальный талант к чему угодно в достаточно глобальном для столь высокого поощрения масштабе ему ещё не представлялось возможности. Но это ничего, очень скоро он сделается президентом, а пока будет вершить менее значительные - но оттого не менее великие - дела).
- Мэгги пришла в красных ботинках, все девочки как с ума посходили, - мальчик замолчал на секунду, смерив мать внимательным взглядом и по её реакции пытаясь угадать, не слишком ли грубое для описания девочек подобрал выражение. В том, что можно, а чего бы не следовало говорить, и как именно это делать, он всё ещё время от времени путался. - По-моему, они некрасивые, но я сказал, что они цокают, как у взрослой (это правда, а Мэгги обожает казаться взрослой), - Меган уже тогда считалась первой красавицей и была негласным лидером среди девочек, Ханту она казалась воображалой и лебезить перед ней, как это делал Гаррисон, мальчик не собирался. Впрочем, кажется был у неё на хорошем счету, - Шенон переживает, что её родители не смогут купить ей такие же, и её засмеют. Джим предложил ей сделать шляпу из листа газеты - это называется ори...гинально что ли, я не помню, можно сделать много разных вещей из старой газеты, - но она, по-моему, не оценила.
Ричард вообще-то не понимал, зачем они должны были общаться с Шенон, её интересовали бездомные животные и изобразительное искусство - скука та ещё, но Джимми всякий раз стремился заговорить с ней, причём именно о том, что ей нравилось. Рич как-то спрашивал Джима, когда Шенон не было рядом, действительно ли ему интересно, что написал Дюрер, а что Босх, и какой смысл они вкладывали в свои картины, но внятного ответа, кажется, не добился.

- Но мы же дома, - с недоумением заметил Дино, использовавший, по-видимому, отличную от маминой модель потенциально возможной ситуации. В его интерпретации Королева должна была появиться немедленно (иначе как бы она застала его за неуместным использованием столовых приборов?), причём, судя по всему, ей предстояло материализоваться из воздуха прямо посреди кухни, минуя прихожую и всю предшествующую дорогу из Великой Британской империи до его ничуть не менее великой родины. Задумайся он об этом чуть дольше, в голове мальчика родилось бы ещё несколько идей, постулирующих, что это им, простым смертным, надлежит находится дома в тот момент, когда Королева пожелает наведаться в гости вне зависимости от момента, когда это произойдёт.
- Думаю, мне там не понравится, - признался Рич, представив себе, что учить там будут едва ли коварству и остроумию, которые во всех книгах о высшем обществе неизменно мальчика привлекали (однако первому он не собирался учиться в силу собственным убеждений, согласно которым благородный джентльмен, коим Хант, несомненно, являлся, до подобных грязных низостей никогда не опустится, а вторым, как Дино самоуверенно полагал, он и без посторонней помощи овладел в совершенстве).
- Точно, - будучи вовсе неуверенным, что Джим называл поделки именно так (но явно как-то созвучно), радостно подтвердил младший Хант, расправляясь с последними вилками раннего ужина. Тот факт, что родителям известно всё на свете, кажется, никогда мальчика не удивлял, на других же взрослых (кроме, может быть, некоторых) эта убеждённость не распространялась. Данная непреклонная уверенность, тем не менее, не мешала школьнику делиться всем (даже самым незначительным, как часто могло показаться слушателям), что он сумел узнать самостоятельно. Отчасти потому, что неизменно гордился каким-нибудь важным открытием (и жаждал рассказать о нём как можно большему числу людей).
- Не хочу повторяться, - недовольно пробубнил мальчик, которого профессия астронавта, конечно, прельщала, но тот факт, что любые его достижения будут сравнивать с теми, кто освоил космическое пространство раньше него, значительно снижал её привлекательность. Можно было бы стать моряком (многочисленные приключенческие рассказы, прочитанные раньше, и те, что ещё будут прочитаны, этой идее, несомненно, способствовали), но, во-первых, он уже решил сделаться президентом, а во-вторых, человечество давно открыло все неизвестные континенты, моря и проливы, а океан в силу развития цивилизации сделался чуть менее опасным, чем прежде. Ричарда, однако, данное досадное упущение ничуть не удручало: он-то жил в не менее грандиозную эпоху, и ему, конечно же, предстояло совершить немало великих деяний, навеки оставшись в истории и памяти потомков.