Декстер Маккензи никогда не верил в любовь. От всех этих розочек, сердечек и прочей розовой ерунды его открыто тошнило. Для него существовала лишь химическая реакция, стремление организма к продолжению рода, физическое влечение - в общем, всё, что люди называли любовью, он мог объяснить особенностями человеческой природы, но не чудом божьим, как считал кто-то. Именно поэтому рассудок никогда не подводил его, ведь на сантименты он не отвлекался.
Несмотря на это, последние три года глаза у Маккензи подозрительно горели, а сам он был на редкость дружелюбен и даже ласков. Многие старые знакомые перестали его узнавать. И, что самое страшное, даже брат. Брайан как раз знал, в чем дело. И ему это почему-то очень не нравилось. Не раз Декстеру приходилось выслушивать от него нравоучения. Естественно, все лекции братца старший Маккензи игнорировал - нечего младшему старшего учить. Кто бы мог предположить, что в словах Брайана может быть более, чем доля правды.
Декстер сам не понимал, как это вышло. Он встретил Ее случайно. Естественно, в клинике. У него нашлась свободная минутка, она чего-то ждала... И понеслось. "Так вы учитесь?", "Да, зажим лучше держать так", "Так вы тоже из Англии?", "Может, найдете время для кофе?".
По мнению Брайана, Декстера будто загипнотизировали. Действительно, он был просто очарован. Эта девушка захватила всё его сознание. Он стал жить от встречи до встречи, нетерпеливо смотрел на часы, с близкими говорил о ней, с ней говорил обо всем. Ни с кем и никогда он столько не говорил. Через какое-то время он понял, что значит фраза "не могу жить без этого человека". И осознанно мог сказать: "Я отдам за нее жизнь".
Но он не верил в любовь. Что же с ним произошло? Влечение? Страсть? Они так не сводят с ума. Возможно, только первое время. Но не три года. Это зависимость. Наркотик. Необходимость. Потребность. Кому-то нужен воздух, а ему нужна Она. Но и воздух тоже, конечно.
И вот сейчас он в который раз ждал на том же месте, возле выхода из клиники. Ждал, пока закончится ее смена, чтобы посадить ее в свой автомобиль и увезти подальше от этого места, пропитанного смертью. Поняв, что ждать придется еще как минимум четверть часа, Декстер вышел на улицу и закурил. Дежурство было не из легких, и без убойной дозы чего-нибудь наркотического не обойтись. И речь даже не о никотине с кофеином. Всё намного опаснее.
Маккензи усмехнулся, выпуская дым в темнеющее небо. Вспомнив о кое-чем важном, рефлекторно проверил карман. На месте. Сегодня. Сегодня он обязательно решится. Сейчас или никогда. Уже 30 лет. Давно пора. И только она. Никто больше.
Наконец Она вышла. Тоже уставшая, но, как всегда, ошеломительная.
- Стеф! - Декстер моментально ожил, беспощадно отбросил сигарету (кажется, уже вторую или третью) и поспешил заключить любимую в объятия. - Засиделась ты со своими трупами.
От нее пахло смертью и духами. Завораживающе.
- У меня для тебя сюрприз, - Маккензи ласково улыбнулся, в глазах затанцевали бесенята. - Поехали, сама увидишь.
Заботливо поцеловав в висок, Декс, боясь выпустить девушку из рук, прошел с ней до стоянки, где посадил ее в свой Крайслер, предварительно придержав девушке дверь. Сама интеллигентность. Проходя к водительскому месту, англичанин дружески хлопнул по капоту. Подумать только, когда-то это машина была для него дороже всего на свете. Он даже называл ее "своей девочкой". Теперь даже язык не поворачивается.
Мотор замурчал, как котенок. Как котенок тигра. Но Декстер, которому это всегда нравилось, не обратил на это внимание. Он думал о другом.
Следующая остановка - квартира Стефани.

Когда у Декстера спрашивали, что такое счастье, он не всегда мог ответить. Каждый раз отвечал по-разному, брал что-то банальное из книжек и со слов других. Для него самого счастье было чем-то непонятным и, скорее всего, придуманным. Как и пресловутая любовь. Если вдруг счастье и существует, то точно не для него. Не для этого он родился. Его судьба - вкалывать, пока не сдохнет.
Но сейчас, несясь по практически пустой дороге освещенного искусственным светом города, восторженно поглядывая на любимую женщину рядом, которая время от времени элегантно (хотя сама она называла это небрежностью) поправляла волосы, - сейчас он был счастлив, хотя сам не знал, как назвать это состояние. Просто было бесконечно хорошо, бесконечно спокойно, и вот бы так было всегда.
На радио заиграла бессмертная "Love Song" группы The Cure. Маккензи романтично улыбнулся (он вообще редко улыбался, но сегодня особый день). Сделал погромче. Эта песня стала очередным знаком того, что пора.
Путь до ее квартиры был настолько привычен, что можно было преодолеть его даже во сне. Так и прошли последние три года - как во сне... Маккензи зашел следом за Стефани. Пока она скидывала туфли, он привычно защелкнул замок двери. Она небрежно кинула ключи на комод, он, как обычно, тут же перевесил их на ключницу, так как знал, что с комода она легко их смахнет и будет долго искать. Так уже было. Но сила привычки - штука прочная, поэтому она до сих пор упрямо кидала ключи на комод. Ничего страшного, Дексу не сложно перевесить. Сумку оставалось только придержать, чтобы она не упала. Стеф так устала и так спешила на кухню, что не заметила, как неустойчиво лежит сумка.
Бедная уставшая Стеф. Надо ее развеселить.
А то что сам проработал больше суток и при этом по пояс извозился в крови - плевать.
Избавившись от обуви и легкой куртки, Декстер в который раз проверил карман штанов. На месте. Сказывается волнение - проверяет всё по сто раз. По-хорошему, следовало устроить это как-то... поизящнее. Но банально не хватало времени на это. А ждать больше не было сил. Может, весна так сказалась. Но она поймет. Лишний пафос совсем ни к чему. Пусть всё будет по-настоящему, по-человечески.
Маккензи последовал за Моноготари на кухню и, наблюдая за ней, прислонился к стене. Гордость не позволяла позвать ее, но глаза жадно следили за ней и так и кричали: "Подойди ко мне. Обними меня". Как она грациозна. Настоящая дикая кошка.
- Можно я задам немного странный вопрос? - улыбка, немного смущенная. Нет, это совсем не похоже на Маккензи. - Почему ты тогда согласилась выпить со мной кофе?
Он вспомнил их первую встречу. И ужаснулся от мысли, что всё могло пойти не так. Одно ее слово "нет" - и всё бы рухнуло, не было бы того, что есть сейчас. Впрочем, очень скоро ей снова придется решить его судьбу.

Этот ответ вполне устраивал. Декстер расплылся в улыбке, как объевшийся сметаной кот. Где-то на уровне бессознательного прозвучало: "Только в глаза?". Внутренний голос нагонял сомнение. Она увидела только его глаза. А он увидел то, что за ними. Стоило испугаться, но содержимое ее души приворожило моментально.
Углубиться в эти мысли Стефани не позволила, легко коснувшись его щеки. В такие моменты мозг всегда переставал работать, хотя, понятно, с научной точки зрения это невозможно. Вечно сохраняющий рассудок Маккензи забывался от одного ее прикосновения. Были бы это Средние века, Моноготари бы точно сочли ведьмой. Только они могли так приворожить. Не удержавшись, мужчина притянул ее к себе, крепко обняв и целуя волосы. Он всегда был с ней ласков, как котенок, но сегодня словно сошел с ума. Даже позабыл об усталости, хотя под конец смены просто валился с ног.
- Было бы великолепно, Стефани, - англичанин редко скажет просто "да", он скажет это изящно.
Он обожал называть ее по имени. Он обожал ее имя. Стефани. Произносить "Стефани" - всё равно что целовать Стефани. Ему казалось, что через такое обращение идет больше симпатии и верности, чем через всяких "зайчиков", "котиков" и тому подобное. На то человеку и дано имя, чтобы обращаться к нему. Имя - самое сакральное, что есть у человека. Оно доступно только близким. Остальным достаточно фамилии, слова "доктор" или окрика "эй, ты".
Нехотя он выпустил ее из рук, чтобы она могла отойти к плите. Заняв привычное место за столом, завороженно наблюдал за ней. Совсем свихнулся. Или это усталость, что он стал так залипать.
Тем временем где-то у сердца нервно ухало. Волнение - вызванная выбросами гормонов непроизвольная реакция организма. И эта реакция всегда мешает жить, считал Маккензи. Чаще всего ему удавалось контролировать себя. Но сейчас сердце предательски стучало. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.
Должен. Контролировать. Эмоции.
Нет, пока рядом Стефани - это невозможно. Ну и пусть. Пусть сердце стучит. Хоть какой-то признак, что он еще жив.
Декстер сделал глоток, еще раз вздохнул и протер глаза, чтобы собраться. Казалось бы, такая ерунда. Житейское дело. Но почему так предательски стучит у виска?
- Чудесный кофе. Ты превосходишь саму себя.
Еще вздох.
- Стефани.
Преданный взгляд. Так смотрят собаки на своих хозяев.
- Я должен кое-что тебе сказать.
Усмехнулся. Это нервное.
- Точнее, спросить.
Взял за руку. О, эти белые руки, руки самой смерти. Никогда еще смерть не была так обворожительна.
- Стеф...
Повторился. Смущенно улыбнулся. Достал из кармана мягкую коробочку с кольцом, которое выбирал не меньше месяца. Аккуратно вложил в ее руки.
- Ты выйдешь за меня?
Барабанная дробь в грудной клетке. Его судьба в ее тонких пальцах.

Доли секунды хватило, чтобы понять, что что-то пошло не так. Выдав барабанную дробь, сердце со всей дури ударилось о тарелки и замерло. И не похоже, чтобы снова забилось.
Декстер любил нестандартность. Но Стефани реагировала явно... не так. В груди всё сжалось. Глаза потускнели.
Она встала, Маккензи не отрывал от нее взгляд. Даже не посмотрел на треклятую коробочку, подметив лишь для себя, что она осталась закрытой. Это знак... что всё слишком плохо. Сложно передать, что творилось в этот момент в голове реаниматолога. Там просто была паника. Каждый нейрон мозга - был в панике. Один из тех редких случаев, когда контролировать себя просто невозможно. Самая отчетливая мысль, которою можно было поймать: "Только не это".
Словно через оцепенение, он тоже встал. Хотел подойти, обнять, но что-то подсказывало, что лучше так не делать. Так или иначе, он искренне не понимал, что сейчас произошло. Ведь всё было так хорошо. Неужели следовало принести цветов? Но она сама говорила, что это лишнее... Что же не так? Что он сделал не так? В голове крутился миллион вопросов, Декстер терялся в них, еще и эта паника... Ее отношение к его предложению уже очевидно. Но так не хотелось это осознавать. За что, Стефани, за что?
- Почему? - сдавленно произнес реаниматолог, обращаясь к спине Моноготари и держась за стол. Нет, он не падал. И не собирался. Просто нуждался хоть в какой-то опоре. Мир стал слишком непредсказуем.

Едва задав вопрос, Декстер осознал, что не хочет слышать ответ. Даже больше - боится услышать ответ.
Вечно невозмутимый Маккензи - боится. И боится чего - слова женщины.
Инстинкт самосохранения в паре с бессознательным подсказывали: сейчас тебя уничтожат. Но было поздно. Вопрос задан. И, по сути, вполне естественно стремиться знать причину, по которой тебя отвергают. Ничто в мире не происходит просто так.
Маккензи уже готов был понять ее. Может, она просто не готова? Может, у нее другие планы? Это ничего, брак всегда можно перенести на будущее. Можно вместе дождаться подходящего момента. Даже сам начал понимать - поспешил. Но можно же потом?..
- Потому что я не люблю тебя.
Декстер Маккензи никогда не верил в любовь. И не верил всем этим романтичным метафорам из книг. Но в этот момент он остро осознал смысл фразы "вонзить нож в сердце". Он физически ощутил это. Даже невольно коснулся своей груди, удивившись, что оттуда не идет кровь. А еще, кажется, забыл дышать. Как невыносимо одновременно чувствовать полное опустошение и неимоверную боль. По идее, если проколоть пустоту - ничего не будет. Но нет. Это адски больно.
Не зря он держался за стол. Удар слова был таким сильным, что Декстер мог упасть. Но не упал. Метания души незаметны снаружи. И в то время, как внутри всё наполнилось предсмертным криком, сам мужчина даже не моргнул. Хотя ему казалось, что он вот-вот умрет прямо здесь. Но он не умирал. Он подождал немного, но смерть не приходила. Физическая оболочка продолжала бодрствовать и здравствовать. Как это возможно? Ведь он чувствовал смерть. Но ее не было.
Умерла только душа.
Забавно. Кто бы мог подумать, что несколько слов могут уничтожить.
Декстер опустошенно смотрел на Стефани, и она обжигала его. Глаза заслезились, как если бы он смотрел на яркий свет. Радужка позеленела. Сам он этого не видел, но знал за собой такую особенность - когда ему плохо, глаза зеленеют. Глаза, которые она любила. Причем только их. А может, и их не любила?
Опять возникли вопросы в голове. Уже более вялые, но все равно болезненные. Например, зачем тогда она провела с ним столько времени? Зачем приручила его? Зачем было всё это?
Озвучить эти вопросы не было сил. Сейчас важнее другое. Она решила его судьбу. Простым жестом - не впустив его в свою. Более того - выкинув из нее.
Стефани. Королева смерти. Декстер думал, что королева не поднимет руку на своего раба. Как же ошибался.
Организм вспомнил, что надо дышать. Маккензи тяжело и как-то обрывисто вздохнул. Только тогда почувствовал ком в горле, как никогда жесткий, сковывающий гортань.
Остаток разума призывал к гордости. А гордость призывала к одному - уйти прочь. И никогда больше не видеть.
Он опустил голову, концентрируясь, так как этот удар вынес его куда-то в пространство, и нужно было усилие, чтобы вернуться в реальность. Но даже после этого, после всего, что пережили вместе, после трех лет счастья - он не знал, что сказать ей.
Молча и внешне даже спокойно он вышел в коридор, быстро оделся. Глянул в последний раз в сторону кухни, но от одного вида этой копны черных волос щемило в легких. Он не смог произнести даже слов прощания. Просто прощальный потухший взгляд - и всё. В полной тишине - молчании внешнем и пустоте душевной - он покинул ее квартиру.
Обычно, когда ему наносят какую-либо обиду, его охватывает гнев. Но теперь он перестал чувствовать вообще что-либо. Полное опустошение и отчуждение. Больше не осталось чувств, которых можно задеть.

Отредактировано Dexter McKenzie (2014-10-19 14:46:34)