Это так странно, ему нравилось учиться. То есть, учёба не была единственной его страстью, и, тем не менее, она ему нравилась. Но ещё больше ему нравилось рассказывать о том, чему научился, отцу и блондинка со второй парты. Последняя в данный момент, обещавший продлиться от четырёх дней до недели, привлекала его сильнее остальных девушек. Вчера она попросила будущего хирурга помочь ей подготовиться к тесту по фармакологии, хотя этот тест был на прошлой неделе. Ричард не возражал. В конце концов, может, она плохо его написала или не писала вовсе? Но это едва ли. Вечером Ричарду как раз предстояло выяснить истинные намерения золотоволосой девушки, ещё он собирался пригласить её на поздний обед, может даже в кино. И обязательно сделал бы это, если бы знакомый преподаватель не нашёл его в коридоре и не сказал то, что заставило Ханта бросить все дела, пропустить такую важную и очень интересную лекцию и поехать к отцу на работу. Вернее, в этот раз папа выступал в качестве пациента. Это было уже не в первый раз, во второй. Несколько лет назад Тони-старший (Ричард редко использовал этот вариант своего имени, но до этого дня такое всё же случалось) пережил инфаркт, теперь же Хант-младший не знал, в чём дело: человек, сообщивший новость, ограничился самыми общими фразами. Правда, и прошлый раз Рич помнил смутно и только на уровне ощущений: тот же всплеск неконтролируемого беспокойства и затаённый страх перед неизвестностью (что медицина - наука неточная и что никто не может стопроцентно предсказать, как будет развиваться болезнь, Ричарду уже тогда вталдычить успели), что и сейчас. Всё-таки одно дело изучать сбои в работе сердца по медицинским книжкам в теории и совсем другое - наблюдать работу стеноза в действии и не на ком-то, а на человеке, мнение которого ценишь больше других, которого любишь и с которого, сколько себя помнишь, берёшь пример. И, хоть однажды нечто подобное уже было, беспокойства это ни капли не уменьшало, да и не должно было, если подумать.
Как назло, ни одного знакомого папиного коллеги младшему Ханту по пути не встретилось, в регистратуре мало того, что сообщать ничего не хотели, так ещё, кажется, с трудом понимали, что Ричард пытался сказать. Видимо, сопоставить имя Энтони Ханта с пациентом у девушки, на которую в любой другой момент Рич наверняка обратил бы внимание (впрочем, из-за непроходимой тупости, скорее всего, интерес бы сразу и потерял. Дьявол! Да как так можно?), никак не получалось, потому как она продолжала методично, с тем ледяным спокойствием, которому, наверное, учат на специальных курсах "Как вывести из себя даже самого спокойного человека в мире", вопрошать, как зовут его отца - ну хоть часть сказанного ей удалось осмыслить, - и уверяя, что доктор Хант, как только освободится, обязательно обсудит с ним состояние больного. Хорошенький каламбур. О том, что у отца выходной сегодня, девушка тоже, по-видимому, не знала. В третий раз, выслушав словно заученное, монотонно-безучастное "Молодой человек, успокойтесь...", Тони-младший, тогда ещё мистер, бросил бессмысленную затею достучаться до леди с выразительно накрашенными, но пустыми глазами и, не слушая большее её настоятельные рекомендации подождать здесь, быстрым шагом, иногда срывающимся на бег, добрался до кардиологии. Благо, дорога туда была Ханту известна.
- Мам? - едва не заплутав во вроде бы знакомых ему коридорах, взволнованно позвал Ричард, наконец обнаружив хотя бы мать и стремглав оказавшись рядом с ней. - Что случилось? Как папа?

Отредактировано Richard Hunt (2013-07-23 23:50:36)

На самом деле, когда Рич нашёл маму, стало немного спокойнее, на долю секунды, пока она не посмотрела на него, действительно стало. Вместе они обязательно справятся, справились однажды, так что помешает сделать это ещё раз? А плохое предчувствие, посетившее его, когда он заметил мать на диване - не более, чем разыгравшееся воображение, усугублённое беспокойством. Но потом он увидел в её глазах своё отражение. Стократно усилившись, тревожное чувство ледяной волной прошло по телу, а уже в следующий миг мир потускнел.
- Чт... - попытался сфокусировать оглушённый растерянный взгляд на матери, ища поддержки и одновременно ожидая... чего-то, чего угодно. Что это окажется не более, чем галлюцинацией (они бывают настолько реальными?) или найдётся какое-то объяснение, которое увяжет и сделает возможным одновременно и мамины слова, и живого отца. Есть ведь ещё клиническая смерть... хотя Ричард уже тогда знал, что констатируют смерть уже после того, как предприняты все попытки... Нет, нет, нет, это невозможно, исключено... Как же так? На осмысление потребовалось не больше секунды, младший Хант на автопилоте, будто бы в трансе опустился на диван.
- Как?.. Когда? - ошеломлённо спросил Хант, только потом осознав, что последний вопрос интересует его гораздо больше. Память тем временем услужливо, в красках напомнила, как именно болезнь, что есть и у папы... была - никак это не укладывалось в голове - может разделаться с её обладателем. Впрочем, вопрос времени тоже едва ли так важен. Он опоздал. Он даже не помнил, что последнее отец сказал ему. Не опаздывать в колледж? Удачи сегодня? Хорошего дня?..
- Я хочу туда, - дрожащим голосом произнёс Ричард, по-прежнему глядя в никуда перед собой. Если мама что-то и говорила, он не слышал, не осознавал, теперь же слух начал снова улавливать посторонние звуки, громкость которых вернулась в норму. - Хочу его видеть. Где он?
Это всё, о чём Ричард мог сейчас думать. Он хотел увидеть отца. Даже не увидеть и сделать что-то, просто увидеть. Сам не знал, зачем, но это казалось ему важнее всего остальное. Нет, снова не так. Это было единственным, что сейчас важно. Все же другие дела, казавшиеся необычайно важными каких-то пару часов назад... Рич не мог вспомнить ни одного. Что вообще могло быть важного в жизни? Девушки? Одна сменяла другую прежде, чем он успевал запомнить их имена. Медицина? А какой в ней смысл теперь? Шахматы, автомобили, танцы..? Родители. Одного вот уже не стало. Прости, пап, не назвать этот день хорошим, а запомнится он теперь на всю жизнь. Всё всегда к лучшему, да?..

Прикосновение Ричард осознал, когда руку мама уже убрала. Рассеянно перевёл едва ли осмысленный взгляд на собственное плечо, потом на маму и на плечо снова, потом, медленно, на дверь, отделяющую его от отца, так же неторопливо кивнул и поднялся.
Вспышка - и он внутри. Палата, уже отключенные мониторы, запустение. И папа. Такой... живой, словно готовый в любой момент открыть глаза и сказать, что всё хорошо, а только что произошедшее окажется дурным сном, наваждением, которое мгновенно рассеется словно туман. И одновременно с тем мертвенно-бледный. И очень спокойный.
Слёзы появились беззвучно, а Рич даже не позаботился о том, чтобы их вытирать. Было столько вопросов, столько отчаяния, злости, боли, и снова вопросов. Так несправедливо, так глупо. Обязательно было забирать его сейчас? Зачем вообще было его забирать?
Отца младший Хант не винил, судьбу, провидение, высшие силы и ему одному ведомо, что ещё, но не отца. И никак не мог увязать его смерть в никогда прежде не подводившую схему. Не мыслилось ему, как уход из мира самого достойного человека может сделать жизнь лучше? Папа был ему нужен, как Рич будет теперь без него? И мама. Странно, что о ней студент задумался только сейчас. Ей, наверное, в тысячу раз хуже, чем он может представить. И, кроме него, ей рассчитывать не на кого. Только где ему взять столько уверенности и смирения с неизбежным, сколько всегда было у папы?
Он бы сейчас сказал что-нибудь ободряющее. Рич улыбнулся сквозь слёзы. И, наверное, настаивал бы на том, чтобы не огорчаться (но разве это было возможно?), потому что их время закончилось слишком рано, ценить, что оно у них было, кому-то и этого не дано. Напомнил бы заботиться о маме, несомненно, но это Ричард знал сам.
- Я люблю тебя, пап, - не было необходимости произносить это вслух, как неизменно показывают в кино в таких случаях (хотя разве способен фильм передать ту гамму чувств, что Хант-младший сейчас испытывал? Возможно, хоть и с трудом в это верилось) Рич был почему-то уверен, что та часть отца, принадлежащая теперь потусторонним силам, если таковые существовали - а как же иначе? Он же не мог исчезнуть бесследно, - к которой Ричард был обращён, услышит его и без колебаний воздуха. Волшебство Санта-Клауса, когда Хант в него ещё верил, по его мнению работало по такому же принципу.
Поцеловав отца в неестественно бледный лоб и погладив по волосам, Ричард вышел, тихо притворив за собой дверь. По ощущениям прошла целая вечность, сколько на самом деле, парень судить не брался. Поднял взгляд на мать.
- Ты как? - задал Ричард, пожалуй, худший вопрос из всех. Но лучше она на него не ответит, чем если бы он совсем его не задавал. А ведь кошмар этот только начинался, и конца ему в обозримом будущем Ханту не виделось.

Отредактировано Richard Hunt (2013-07-31 23:25:45)

Больше Ханту-младшему в качестве ответа не требовалось. Он бы тоже не смог определить сейчас собственное состояние. Непонятно только, почему мир в одночасье не замер? То есть для него - да, но не для остальных. Никто даже не знал, что отца больше нет. Как теперь об этом сказать знакомым? Какая-то просто дикость.
Цветы, конечно, и служба. В церкви?.. Ричард ничего в этом не понимал. Ярым последователем какой-то определённой религии никогда не был, признавал, конечно, существование потусторонних сил, которым не был готов дать название, но не более. Наверное, там подскажут. Ещё стоило позвонить в похоронную службу, они берут на себя всю организацию?.. Ричард даже никогда не был на похоронах, чтобы иметь представление, как всё должно выглядеть. И как быть с... телом?
Хант-младший смерил мать недоумевающим взглядом. Машину, конечно, он заберёт (или это лучше отложить?), соседи, когда обзвонят и их, вероятно, на ужин уже не явятся (Ричард, впрочем, не был уверен, какой из вариантов лучше: продолжать жить так, словно ничего не случилось? Но ведь как прежде уже никогда не будет), проблему порчи продукта Ричард вообще не совсем понял, но всё это мелочи. Мать беспокоила его куда больше. С такой скоростью мог говорить он сам, но чтобы мама, такое на его памяти было впервые. От этого сделалось ещё больше не по себе. А Ричард даже понятия не имел, что должен сказать или сделать, чтобы её успокоить. И возможно ли это.
- Мам... мам, - настойчивее повторил Ричард, в несколько шагов покрывая разделяющее их расстояние. И обнял, присев рядом. Быть рядом, пожалуй, единственное, что он мог. И ограждать её от забот, насколько это было в его силах. - Я всё сделаю, слышишь? Ты только не волнуйся, хорошо? - пряча в голосе нотки паники, потому что спросить совета теперь ему было не у кого (и именно сейчас это было нужно Ричарду сильнее, чем когда-либо), и стараясь придать ему хоть немного уверенности, произнёс Хант.
- Нам... нужно здесь ещё что-то? Где-нибудь расписаться, не знаю, получить вещи?.. - предположил Ричард, решив, что едва ли будет какой-то толк, если они пробудут здесь ещё несколько часов. И оставленную дома индейку же нужно было спасать, хотя это последняя причина, которой он бы мог руководствоваться.
- Выпьешь успокоительное? Или хотя бы чай... - он не хотел слишком давить, но в то же время хотел, что ей стало хоть чуточку лучше, насколько такое вообще было возможно. Чай же, насколько ему было известно, тоже обладал успокаивающим действием, вот только усопших не воскрешал. А Ричард настолько обеспокоен был тем, как мама с потерей отца сможет справиться, что его собственные переживания по тому же самому поводу временно отошли на второй план.

Отредактировано Richard Hunt (2013-07-31 23:29:37)

Отчего-то мысль уточнить, когда мама успела увидеться с папиным другом, в любой другой ситуации непременно бы посетившая его любящую без толку поболтать голову, студента не заинтересовала, хотя сама по себе помощь была бы кстати, так что весть о ней Ричарда если и не обрадовала, что едва ли было возможно осуществить в условиях заданной реальности, то успокоила. Впрочем, для переживаний у него была ещё масса поводов.
- Хорошо, - спокойно отозвался Ричард, ловя себя на мысли, что даже он ничего хорошего тут не видит. Ни в похоронах, ни в мамином состоянии, ни в том, что будет дальше. Последнее представлялось настолько размытым и мрачным, что посвящать ему думы никак не хотелось.
Он промолчал. Не знал, что ответить. С одной стороны понимал, что нужно как-то её расшевелить, что пугающая его апатия или чем это было, завладевшая настроением матери, вовсе не выход и что нужно жить дальше... как-то, с другой - всё это понимание было настолько вопиющим кощунством, которое он не осмелился бы озвучить ни за какие сокровища. И понимал, как ей тяжело, он ведь тоже был сбит с толку, раздавлен, растерян и даже испуган предстоящей неопределённостью в том числе, но ради неё нашёл силы храбриться и пока не думать о том, как реальность разыгрывала, пожалуй, самую чудовищную свою пьесу, по какой-то нелепой случайности утвердив Хантов на главные роли.
Ричард вздрогнул, через секунду после произнесения отцовского имени осознав, что обращение не было адресовано ему, младшему, и даже вовсе не было обращением. Никогда больше, ни при каких условиях он не станет использовать этот вариант своего имени. И непременно отучит от него всех, кто по каким-либо на то причинам может его по отношению к Ханту использовать.
Нужно было, наверное, найти кого-то из папиных коллег и поговорить, узнать, как в таких случаях принято поступать, но он не мог бросить маму одну, ей же подобный разговор, по мнению Ричарда, на пользу пойти не мог, вздумай он исполнить это с ней вместе.
- Я не знаю, - покачал головой Ричард. А что он ещё мог сказать? Это было жестоко и несправедливо, не должно было случаться. Только вот оно случилось, поэтому какой смысл размышлять о том, как должно было? Обычно Рич придерживался иных взглядов, но в настоящий момент даже не мог найти слов. Крепче обнимал мать, успокаивающе гладя по волосам, и молчал. А что он скажет? Права обещать, что всё придёт в норму, наладится, просто потому что чёртов мир по его глубокому убеждению справедлив и до настоящего времени не давал поводов сомневаться в этом, Хант-младший не имел. И не считал правильным просить её успокоиться.
- Я воды принесу, посидишь здесь? - тише обычного мягко предложил Рич. Бойлер находился чуть дальше, в конце коридора, так что мама осталась бы в поле его зрения.

Нет?.. Она не хочет его видеть? Собирается справиться с этим сама? Действительно думает, что ей это удастся? Ричард не был уверен, что у него это получится когда-либо, но в данный момент едва ли мог думать даже об обозримом будущем. А не будь у него в лице матери мощного стимула для того, чтобы держаться, будущий врач не отказался бы от чего-нибудь отрезвляющего. И разве может он сейчас её оставить?
Смерив мать растерянным взглядом, Ричард послушался и действий более никаких не предпринял, выслушал. Он мог. Он вообще бы сейчас смог что угодно, только бы мысли обходили ту тему, о которой он не хотел и не мог думать. И тем лучше это у него получалось, чем отчётливее он видел перед собой конкретную цель. В данном случае целью выступала необходимость найти Патрика и после беседы с ним определиться с дальнейшими целями.
- Мам, посмотри на меня, пожалуйста, - со спокойной уверенностью в голосе (сам Ричард едва ли мог бы ответить, откуда она каким-то непостижимым образом вдруг появилась), попросил младший Хант, снова ввергаясь в личное пространство, - как водится, без разрешения, - и ненавязчиво погладив мать по плечам. - Я тебя не оставлю, - это не было предложением или обещанием, просто фактом, который не нужно было оспаривать, объясняющим, почему следующее его предложение стоило расценить как указания к действию, - поэтому мы сейчас найдём Патрика, я поговорю с ним, улажу, если вдруг что-то нужно, и поедем домой, - он не собирался взвалить на неё то, к чему она не была готова (и едва ли бы кто-то бы смог к подобному подготовиться), нет, это целиком его забота, а ей даже не обязательно слышать их диалог (даже нежелательно, если подумать), ему лишь нужно было, чтобы мать оставалась в поле его зрения, слишком волновался, чтобы позволить себе оставить её без присмотра. А отцовской машине, судя по всему, не суждено было сегодня приехать в гараж, как Ричард полагал прежде. И без ремонта набирался внушительный (хотя он по-прежнему Ханту-младшему представлялся довольно смутно) список дел исключительной важности.
- И тебе нужно выпить успокоительное, - с большей настойчивостью попросил Ричи, решив, что в больнице уговорить её это сделать будет всё-таки проще, чем дома, куда везти маму в свете последних событий вдруг показалось ему не самой удачной идеей. Других, тем не менее, у Ричарда не было. Кроме того, мысль избегать возвращения домой казалось ему куда менее удачной (а в любое другое время показалась бы к тому же абсурдной, но последние события были настолько бессмысленным и нелепы, что в оценке окружающего мира оставалось довольствоваться лишь критерием удачности).
- Пойдём?

Отредактировано Richard Hunt (2013-08-20 22:32:42)

Он даже не знал, что было хуже: невыносимый ли её взгляд или то, что отвела его мама почти сразу. Она пугала Ричарда так, как, казалось, и не могла напугать, младший Хант не узнавал её, утешая себя и оправдывая мать тем, что просто он сам не может сейчас быть объективен. Но он был. Загнал ненужные мысли в самый дальний угол сознания и заставлял себя думать о чём угодно другом, кроме этого. И на удивление безупречно справлялся с этой затеей. Это потом ему будет всё сложнее прятаться от этих мыслей, а сейчас он смотрел на мир так трезво, как, пожалуй, никогда прежде.
Ричард молча кивнул, поколебавшись лишь миг, прежде чем согласиться. Он не хотел оставлять машину, не хотел ни на секунду останавливаться на пути к отвлекающей его от основных переживаний цели, не хотел, но просто не мог ей отказать.
- Я быстро, - удостоверившись, что успокоительное маме дадут, пообещал Ричард, ободряюще пожав её руку перед тем, как подойти к Патрику, кроме которого, стоило Хантам появиться в комнате отдыха, в мгновение ока никого не осталось. Хотя от младшего Ханта всё равно не укрылась та тяжёлая атмосфера, царившая здесь, когда когда папины коллеги ещё не успели освободить помещение. Надо отдать должное Патрику, он держался достойно. И, хоть Рич не запомнил слов кардиолога, они не вызвали в нём отторжения или чего-то подобного, только благодарность за поддержку и понимание. И только отеческое похлопывание по плечу на какое-то мгновение пошатнуло ту хрупкую грань, за которой скрывались вся боль и переживания младшего Тони. Прошло, почти сразу прошло.
Вот и закончилась беспечная жизнь. Сейчас даже трудно было поверить, что она когда-то была таковой, не просто когда-то, всего несколько часов назад. А теперь на него свалилось столько невиданной прежде ответственности, от которой никто и ничто не могло Ричарда освободить и которую он не мог игнорировать.
- Если не хочешь домой, мы можем... - будущий врач замолчал, остановившись на вертевшемся на языке "поехать куда-то ещё". Короткая отсрочка им бы вряд ли что-то дала, а "не возвращаться совсем" в качестве варианта Хант не рассматривал.

Те несколько мгновений, пока мама не дала на его предложение ответа, Ричард мысленно ругал себя за высказанное вслух, пусть и не до конца, допущение и судорожно подбирал приемлемый вариант, который принимал бы во внимание её мнение, но в то же время следующим пунктом прибытия делал бы дом. К счастью, прибегать к объяснениям не потребовалось.
Важно было не останавливаться. Поймать первое попавшееся такси, назвать адрес и, рассредоточенно следя за меняющимся за окном видом, последовательно представлять следующие свои действия, начиная с самого начала, приезда домой, всякий раз, когда мысли уходили в нежелательном направлении. И всю дорогу молчал. Был короткий момент, когда Рич хотел прибегнуть к бессмысленной болтовне (в умелых устах она могла служить замечательным отвлекающим фактором, а младший Хант уже тогда в этом занятии преуспевал), но мимолётного взгляда на мать ему хватило, чтобы отказаться от этой идеи. Тут едва ли поможет даже успокоительное. Хотелось верить, что в природе хотя бы существовало средство, способное помочь.
Не забыть расплатиться с водителем, да, расплатиться - хорошо, что деньги Ричард предпочитал носить в карманах, в противном случае бумажник вряд ли бы оказался при нём. И каков уж там был его заученный, словно мантра, план?
Закрыть дверь, убрать в холодильник индейку, вернуть на место найденный не без папиной помощи фолиант, откуда Ричи весь вчерашний вечер конспектировал главу о патологиях, и вообще хорошо бы убраться в комнате, позвонить Уорренам; дверь закрыть... - всё это Хант обязательно сделает, как только переступит порог дома. Он был уверен, что так и будет, не позволял себе думать иначе, но где-то всё-таки просчитался.
Дом. Вроде бы всё здесь ещё было по-прежнему, но чувство неминуемых, пока ещё с трудом уловимых изменений уже ощущалось. А он так и не научился у отца рассудительности. И уже никогда не научится. Никогда не услышит его одобрения, не расскажет, как прошёл день, не сделает много всего.
Ричард прикрыл глаза, сдерживая вызванные бессилием слёзы и оставаясь стоять в дверях. Кажется, он хотел что-то сделать. Планы, так старательно составляемые им прежде, из головы выветрились. Проморгавшись и тихо шмыгнув носом, Рич перевёл неуверенный взгляд на мать, не решаясь ни оставить её наедине с этим кошмаром, ни оказать поддержку, ни даже вслух выразить свои колебания. Папа всегда знал, как правильно поступить. Этому он тоже его научить не успел.

Он хотя бы твёрдо стоял на ногах (в самом прямом из возможных смыслов), в то время как мама, похоже, была не уверена уже даже в этой своей способности. Рич провёл костяшкой указательного пальца по носу в ту и другую сторону, тем самым издав ещё два шмыгающих звука, и в который раз напомнил себе, что маме сейчас в тысячу раз тяжелее, чем ему, и что он потому не имеет права расклеиваться, как бы ему плохо не было ему самому.
- Ничего не хочу, - вот уж о еде-то он задумывался сейчас в последнюю очередь, если задумывался вообще. А стоять в дверях собственного дома было, пожалуй, не слишком разумно. Хант-младший разулся, поместил собственную верхнюю одежду в предназначенный для неё шкаф, сцепил руки в замок и опустил на голову. Отвлечься это помогало не сильно, но именно такую цель он преследовал, данное действие исполняя. Взять себя в руки, сосредоточиться на чём-то полезном и всего себя этому приносящему пользу занятию (он ведь даже продумал уже последовательность действий) посвятить, а там дальше уже видно будет, как поступить. Лишь бы отложить осознание на как можно дольше. Только ничего это уже не изменит и ничего не исправит. Ричи снова на миг прикрыл глаза, запрещая себе думать о том, что с неизбежной настойчивостью всё чаще приходило на ум и всё ожесточённее сопротивлялось его пока ещё успешным попыткам эти мысли от себя отогнать. У него будет для этого сколько угодно времени. Потом. А сейчас он был нужен маме. И был нужен таким, каким всегда был отец. А раз младшему Тони таким быть не дано, он может хотя бы постараться и сделать, что в его силах, не давать ей повода беспокоиться и о нём тоже. Он это должен пережить сам. И помочь пережить маме. Это можно как-нибудь пережить?..
Освободив голову от тяжести рук, Рич молча, жестами предложил матери помочь раздеться, продолжая гадать, хочет ли она остаться одна или, напротив, больше всего на свете боится именно этого. Впрочем, теперь-то чего уж бояться...
- Я... если тебе не нужен, пойду туда, - указав в направлении отцовского кабинета, но не торопясь двигаться с места, сообщил о своих намерениях младший Хант. - Если что-нибудь... - Ричард замолчал, сдержав вздох. Почему-то не получалось выразить всё, что бы ему хотелось, чтобы она знала, словами, прежде его не подводившими.

Задать встречный вопрос, аналогичный по смыслу тому, на который он только что отвечал, Рич не догадался. Впрочем, это вряд ли бы оказалось уместным.
Пальто отправилось в шкаф, а мама скрылась на кухне, не высказав желания, чтобы он от неё не отходил ни на шаг. Ричард проводил родительницу взглядом, потом на автопилоте добрался до кабинета. Бережно провёл рукой по ручке двери и осторожно вошёл, неслышно прикрыв за собой дверь. Наверное, первый раз в жизни не постучал. Неспешно подошёл к столу и опустился в отцовское кресло, стараясь не спугнуть тишину, ещё не изменившуюся с тех пор, когда ничто не предвещало произошедшего.
Младший Хант обвёл взглядом стол, ковёр, полки с книгами. Сколько раз он тихо сидел здесь, наблюдая за отцом, сколько раз нарушал тишину. Как часто, глядя на книги, воображал, что когда-нибудь тоже станет врачом, таким же как папа. Обязательно станет. Как они ходили в цирк все втроём, и запускали змея, когда Ричи был ещё маленьким, как совсем недавно мастерили парусник, смотрели на звёзды, в выпускном классе делали научный проект, иллюстрирующий работу сердца... Ричард улыбнулся проносившимся в памяти воспоминаниям, одновременно с тем чувствуя, как глаза наполняются слезами. Он больше не плакал, нет, только вспоминал, а кабинет немного плыл из-за намокших глаз. Они столько не успели, столько могли бы. Хант-младший старался теперь об этом не думать, не жалеть, никогда ни о чём не жалеть, так всегда учил папа. И быть благодарным - судьбе, мирозданию, чему-то высшему - за то, чем ему позволили обладать. И... отпустить, когда у него это отняли. Это Ричарду так до конца и не удалось выполнить даже спустя годы, десятки лет.
Будущий врач медленно выдохнул, сморгнул стоявшие в глазах слёзы и так же тихо, как и вошёл, покинул кабинет. Стало легче. Появилась возможность снова задуматься о насущных проблемах. Про свидание и естественную потребность любого живого организма в питании он, конечно, не вспомнил, но об организации похорон, необходимости обзвонить всех знакомых, прежде всего соседей, и дать знать автосервису о перенесении сроков, мог думать без лишних эмоций. И о маме, в первую очередь о ней.
Ричард беззвучно дошёл до кухни и неуверенно остановился в дверях. Как она это выдержит? Тони-младший чуть слышно, согнутым пальцем дважды ударил по двери, ненавязчиво информируя её о собственно появлении, и остался стоять на месте: даже не был уверен, что имеет право находиться подле неё без её на то позволения.

Всё это казалось ещё более иллюзорным, чем там, в больнице. Хоть он и видел явное подтверждение ужасных маминых слов, с трудом получалось поверить, что папа уже никогда не вернётся с работы. Умом понимал, а окончательно принять и поверить что-то мешало.
Ричард провёл сметливым взглядом по маминому лицу, рукам, по столу, кухне, прислонился плечом к косяку, выдохнул. Тяжело.
Колледж. Казалось, это было с ним так давно, как будто бы даже не с ним. Каких-то пару часов назад, целую жизнь. Папину жизнь. Хант-младший нервно мотнул головой и передёрнул плечами. Какой колледж, ему с этим бы справиться как-нибудь.
- Не знаю, на сколько нужно, - едва ли кто-нибудь упрекнёт его в том, что он посветил время проводам отца вместо того, чтобы вызубрить несколько глав учебника. И, надо думать, не так сложно будет нагнать, хотя в данный момент Рич не видел необходимости учиться, вообще делать что-либо. Всё было однообразно и бесполезно. - Сейчас не могу об этом, всё так... бессмысленно, - выдохнул Ричи, отлипнув от двери и опустившись на соседний с матерью стул.
Единственным отголоском смысла в медицине была возможность приобщиться к делу отца. То есть, ему нравилось врачевание как таковое, пока ещё с точки зрения студента, как будущая профессия, но изначальный интерес, импульс был продиктован желанием во всём походить на отца. А теперь без него... Ричард просто не мог сейчас думать о чём-то важном, да и важным-то уже ничто не казалось.
- С кем-нибудь говорила? - в плане неоригинальности задаваемых вопросов от матери ни капли не отставая, поинтересовался студент. Положительного ответа он, пожалуй, не ждал (не анализировал это как следует, но, если бы задумался, к данной идее стал бы склоняться), но было бы правильнее выяснить это прежде, чем он начнёт обзванивать знакомых, которым, надо полагать, будет так же невесело во второй раз узнавать пугающую новость, как и ему лишний раз её сообщать. Ричард, к тому же, не был уверен, что сможет такое произнести, он осознать-то не мог.

- Ничего мы не знали, - горько и как-то нехотя отозвался Ричи. Спорить сейчас ему бы не хотелось, а смолчать он не мог, не был согласен, категорически. Знали бы, явно не так прожили бы этот день, да и многие дни до этого. И уж наверняка бы нашли способ предотвратить то, что случилось. Или что, знали, что когда-нибудь папы не станет? Так ведь это ни для кого не секрет: мир так устроен, что рано или поздно все расстаются с жизнью, но почему-то некоторые гораздо раньше других, и потому осознание это ничего не даёт, а от закономерности произошедшего менее диким оно не становится. - И мам, это не поможет.
Ричард кивнул, не зная, насколько ободряюще или нет это у него получилось, но он хорошо её понимал. Казалось бы, формулировки проще и представить нельзя, для этого существовал даже специальный глагол, нужно было лишь правильно его употребить, но младшему Ханту не хватало смелости проговорить её даже мысленно. Это означало бы смириться и признать неизбежное. И хоть смысла сопротивляться и никакой возможности что-либо исправить не было, он всё равно внутренне противился.
И снова он не был согласен, сделать это следовало именно сегодня. Не потому, что знакомые должны обо всём узнать как можно раньше, нет, Ричарду, честно говоря, плевать было сейчас на всех, кроме мамы (и едва ли было так важно, как скоро кто-то об этом узнает, всё уже произошло, констатация факта ничего не изменит), но потому, что студенту казалось, если не сделать это сегодня, завтра храбрости ему точно не хватит.
- Нет, - твёрдо оборвал Рич. - Мы никого ни о чём просить не будем, - и, честно говоря, ему не очень-то хотелось объяснять, почему, но то, что так будет правильно, Хант-младший был убеждён. Не из гордости или предубеждений: он не имел ничего против Патрика, тот был хорошим человеком и отличным товарищем отцу, но всё-таки тут Ричард должен был всё сделать сам. Должен доказать в первую очередь самому себе, что достоин зваться папиным сыном.

Он не стал отстраняться, но перевёл на мать тяжёлый взгляд. Они не должны были сейчас обсуждать это. Нужно было отдать дань памяти отца (как бы ужасно ему ни становилось от этой мысли), не должны были омрачать и опошлять даже момент этими грубыми, малозначимыми бытовыми моментами. Разве не должны они молча скорбеть, поддерживая друг друга в этом их общем горе, поднявшись над мирскими заботами, не должны без слов понимать мысли и чувства друг друга? Как она не понимает? Зачем вынуждает его объяснять? И неужели все эти посторонние люди и то, как будет удобнее им, может волновать её сильнее произошедшего?
- Мне будет не проще, понимаешь, мне, - с зарождающейся истерикой в голосе, не согласился Ричард. Глубоко вдохнул и порывисто выдохнул, стараясь обуздать болезненное возбуждение, сейчас только самообладание потерять не хватало. - Я не знаю, не понимаю, что теперь делать, не представляю даже, как вообще это пережить... - студент высвободил руку и резко поднялся, отошёл к окну. Не потому, то пытался скрыть снова выступившие на глаза слёзы, их он не заметил, да и голосе, вероятно, они отчётливо слышались, но просто не мог усидеть на месте, когда в нём кипело столько эмоций, сдерживать которые он никогда не умел. Обеими руками взъерошил волосы и предпринял более успешную попытку уравнять дыхание.
- Но как я смогу жить с мыслью, что они об этом узнали не от нас? - такого он бы не вынес. Рич ни в коем случае не полагал, что с мыслью о кончине отца ему будет жить легко и радостно, но усугублять её чувством вины из-за невыполненного долга не собирался уж точно. - Я просто должен, понимаешь? Не прощу себе, если Патрик или ещё кто-то сделает это вместо меня, - выдохнул на этот раз медленно, успокоившись, и перевёл взгляд на мать. Она должна понять: он не может пустить всё на самотёк, а от её попыток отговорить его Ханта-младшему будет лишь хуже.
- Если честно, я даже не до конца понимаю, что это произошло, - тихо признался Ричард.

Он кивнул, принимая озвученную просьбу, и предоставил ей слово. Рич тоже не хотел спорить и с тем, что это было бы самым бесполезным сейчас занятием, был согласен, но только с этим. В важности задуманного студенту сомневаться не приходилось. Слова же о наказании вызвали в Тони недоумение, которое он немедленно выразил взглядом, но не счёл нужным это как-нибудь комментировать. Зато вот вопрос, что же именно сейчас важно (в голову даже пришло несколько едких вариантов, один бестолковее другого), уже готов был задать, когда мама его остановила. И хорошо, что сделала это, потому что Хант-младший бы не хотел пускаться в бессмысленные размышления, а вероятность, что сделал бы это по старой привычке существовала огромная.
Следующей фразой мама полоснула по самому больному. Ричард невольно сжал губы и постарался унять дрожь. Он всегда хотел во всём походить на отца, сколько себя помнил. Или, если не получится быть похожим (а этого не получалось), то быть достойным его сыном, что подразумевало определённое поведение и связанную с ним ответственность, уважение к женщинам в том числе - и это умение Ричард у отца перенял, успел, - и прежде всего к матери. Оберегать её и по возможности ограждать её от переживаний Хант-младший всегда считал своим долгом, и теперь в особенности. Но это не было ему в тягость, как отчего-то только что мамой позиционировалось, наоборот, ему было приятно.
- Я рядом, - подтвердил Ричард, не говоря ни слова о посетивших его сомнениях по поводу того, что после такого можно остаться прежним (демонстративное балагурство, к слову, показывающее, что он всё тот же, на сей раз в голову ему не пришло, но в ближайшее время любое несоответствие привычному поведению можно будет оправдать стрессом), и не констатируя, что как бы ему не хотелось, папу никто бы не смог заменить (это казалось младшему Ханту более, чем очевидным).
Ричард преодолел оставшееся меж ними расстояние, удивившись её неуверенности - скорее всего, почудившейся. По крайней мере, он надеялся, что именно такой, потому что обратное означало бы её... сомнения? Недоверие? Это не то, о чём он сейчас бы хотел беспокоиться, - и крепко обнял мать. Вопреки её беспочвенным опасениям, он не хотел в одночасье лишиться обоих родителей и ни за что бы не стал от неё отдаляться. Во всяком случае, сознательно.
- Конечно, я рядом.